Когда Мейсон и Дрейк добрались до больницы «Доброго Самаритянина», доктор Джеймс
Боллас все еще находился на дежурстве. Он выслушал вопросы адвоката с вежливым
Вниманием.
— Да, да, — сказал он, пожимая руки посетителям, — я отлично помню пациента. Его
доставили сегодня в двенадцать десять. Прежде всего, его травмы были
поверхностными, но им сопутствовало довольно редкое явление, иногда
встречающееся в подобных случаях: травматическая амнезия.
— А если перевести на разговорный английский: что такое «травматическая
амнезия»? — спросил Пол Дрейк.
Доктор со снисходительной улыбкой посмотрел на детектива.
— Пардон, я не собирался употреблять медицинских терминов. Амнезия — это потеря
памяти. Жертвы амнезии не помнят своего прошлого, не могут сказать, как их зовут
и кто они такие. Ну, а слово «травматический» говорит о причине самой амнезии.
— Если я вас правильно понял, доктор, то, когда водителя привезли к вам и к нему
вернулось сознание, с памятью у него было не все в порядке? — спросил Мейсон.
— Совершенно верно. У него не было ни переломов костей, ни вывихов. Иными
словами, он отделался сравнительно легко: несколько кровоподтеков, два
поверхностных пореза на лице, возможность получить страховку за травму и, что
менее приятно, эффект шока. Перевязка и обработка порезов заняла несколько
минут.
По словам человека, доставившего его сюда, столкновение машин было очень
сильным. Пострадавшего положили в грузовик в бессознательном состоянии. Он
пришел в себя, когда его несли на носилках в перевязочную, но у него в тот
момент была полная потеря памяти. Он не смог назвать своего имени, адреса, рода
занятий, откуда он родом, женат или холост. Короче, он не ответил ни на один
вопрос в отношении себя. Мы осмотрели его карманы и установили по документам,
что он Карл Паккард из Олтвилла, Калифорния. Я всячески старался отвлечь его
внимание от этих документов, что могло бы освежить его память, до тех пор, пока
не пройдет редкий эффект травматического шока и я не удостоверюсь, что серьезных
повреждений не имеется. Потом я дал ему немного бренди, немного с ним поговорил
и между прочим поинтересовался, как идут дела в Олтвилле.
Наступила драматическая тишина, а доктор со снисходительной улыбкой смотрел на
своих внимательных слушателей, ожидая, когда они полностью оценят всю мудрость
его тактики.
— Если бы я придал этому вопросу слишком большое значение, — продолжал доктор, —
больной бессознательно насторожился бы и стал бы напрягать свою память, что
непременно усилило бы временную амнезию. Так всегда случается при неправильном
лечении…
— Понятно, понятно, доктор. Скажите, у него восстановилась память?
— Да.
В этом простеньком «да» было ясно выражено неодобрение тому, что адвокат столь
невежливо прервал его научные объяснения.
— Он сам вспомнил свое имя? Пришлось ли вам подсказывать его или же он сам его
назвал?
— Он сам все вспомнил. Если вы соизволите выслушать полный отчет, вы получите
гораздо более ясную картину.
— Говорите, доктор, — кивнул головой Мейсон, вытаскивая из кармана портсигар.
Дрейк осмотрелся, опустился на стул и прислонился головой к стене, закрыв глаза.
Доктор Боллас начал лекторским тоном:
— Когда я его спросил, как обстоят дела в Олтвилле, я постарался, чтобы мой
вопрос прозвучал как абсолютно случайный. Его ответ был в равной степени
случайный. Тогда я поинтересовался, знаком ли он с председателем Первого
международного банка в Олтвилле. Он ответил, что да, знает его прекрасно. Мы
поболтали еще на посторонние темы, а потом я спросил, где он живет в Олтвилле.
Он сообщил мне адрес, совпадающий с тем, что был написан в его водительском
удостоверении. Тогда я спросил и его имя. Он ответил. Постепенно я подвел его к
автомобильной аварии, ну и тут он вспомнил все самым наилучшим образом.
— Что он сказал про аварию?
— Сказал, что винить надо его одного. Водитель фургона, мистер Трейдер,
производит впечатление делового человека. Трейдер заявил, что был застрахован.
Если его и обвинят, страховая компания заплатит, но что он совершенно не
виноват. Паккард вел себя довольно глупо. Пациент сказал, будто он что то
заметил в одном из окон домов по правой стороне, высунул голову, чтобы лучше
рассмотреть, и совершенно позабыл про дорогу. Опомнился он только тогда, когда
почувствовал слева какую то огромную массу, прижимавшую его к обочине дороги.
Столкновение произошло в ту же минуту. Больше он ничего не помнит.
— Он не сказал, что именно видел в окне?
— Нет, но он выглядел, как бы это сказать, слегка смущенным. Некрасивое слово
«обалдевший», но оно как раз прекрасно характеризует его состояние.
— Не женщину ли? — спросил Дрейк, открывая глаза.
— Он не говорил.
— Паккард не упоминал о том, что он собирается делать с машиной?
— Собирался посмотреть, нельзя ли ее отремонтировать.
— Паккард застрахован?
— Кажется, нет.
— Когда ему стало легче?
— Минут через двадцать.
— Когда он уходил, все уже было нормально, не так ли?
— Вполне, если не считать ссадин и синяков.
— Вы записали адрес Паккарда?
— Да. Минуточку. — Доктор порылся в карточках, вытянул одну и продиктовал: —
1836, Робинсон авеню, Олтвилл, Калифорния.
— Очевидно, это его постоянный адрес, — сказал Мейсон. — А вы не
поинтересовались, где он сейчас остановился?
— Нет. Как я понял, он был здесь проездом.
— У вас сложилось такое впечатление на основании его прямых слов или же…
— В нашей профессии мы не привыкли руководствоваться только субъективными
ощущениями, а всегда опираемся на конкретные факты. Когда мистер Паккард
избавился от амнезии, я спросил его, когда он сюда приехал. Он ответил что
только сегодня утром и рассчитывал к вечеру добраться до Сан Диего.
— Вы не спросили его, где он остановился прошлой ночью?
— Нет. Подобные вопросы не могли мне помочь поставить диагноз или назначить курс
лечения. Не забывайте, джентльмены, что меня интересует чисто медицинская
сторона вопроса. Подчеркиваю еще раз, что случаи травматической амнезии требуют
весьма деликатного подхода. Если бы Паккард понял, что стал жертвой амнезии, он
бы испугался. И это могло вызвать кумулятивный шок, который наслоился бы на
ранее полученный травматический. Представляете, джентльмены, за долю секунды до
катастрофы жертва всегда понимает, что столкновение машин неизбежно. И эта
психологическая травма часто бывает более страшной, чем физические повреждения.
— Понимаю, — сказал Мейсон, — понимаю. Но больше вы ничего важного не можете
сообщить нам, доктор?
— Абсолютно ничего. Повторяю еще раз: травмы, полученные мистером Паккардом,
оказались несерьезными. Не сомневаюсь, что вы представляете страховую компанию,
которая…
— Нет, доктор, я не представляю страховую компанию. Я заинтересован в
расследовании данного дела, только и всего… У вас записан адрес Трейдера?
— Да. Компания торговых перевозок Трейдера, 1819, Центральная улица.
— Спасибо, доктор. Пошли, Пол.
Доктор Боллас проводил их до коридора. Он продолжал быть по профессорски важным
и вежливым.
Когда они сели в машину, Дрейк спросил, как всегда растягивая слова:
— Ну и куда тебя привело, Перри?
— Не знаю.. До сих пор мы точно не знаем, что случилось в особняке Прескотта.
Все это сплошное гадание на кофейной гуще. Пока я блуждаю в потемках.
— Ладно, сейчас позвоню к себе и узнаю, не прояснилась ли обстановка.
— Я подожду тебя в машине. Попроси свою секретарш) позвонить в мою контору.
Пусть попросит Деллу дождаться моего возвращения.
Минут через пять послышались торопливые шаги Дрейка, гулко разносящиеся по
бетонной дорожке.
— Есть новости? — спросил Мейсон, когда детектив открыл дверцу.
— Я бы сказал, куча новостей. Вальтера Прескотта нашли мертвым наверху в
спальне. Кто то всадил ему пулю в грудь из револьвера тридцать восьмого калибра.
Точнее, целых три нули. Одна из них угодила в сердце. Стреляли чуть ли не в
упор, потому что обгорели и ткань и кожа. Полиция перерыла бюро, в котором, по
словам миссис Андерсон, мисс Свейн спрятала револьвер. В ящике оружие они не
нашли, но за ящиком был запихан револьвер тридцать восьмого калибра системы
«смит и вессон» с обоймой, в которой были три стреляных гильзы и три
неиспользованных патрона. По запаху было ясно, что из пистолета совсем недавно
стреляли.
— Что с мисс Свейн? Что они предприняли?
— Разыскивают. Она ушла из дома с небольшим чемоданчиком и клеткой с канарейкой
где то около половины первого. Полиция решила, что девушка собралась удрать за
границу и потому не захотела оставлять птичку умирать с голоду.
— В таком случае она должна была быть уверена, что ее сестра, Розалинда
Прескотт, тоже не собирается возвращаться.
— Полиция разыскивает и сестру.
— Они чего то добились?
— Пока нет.
— Установили ли они личность человека, который был в доме?
— Да. Некто Дресколл. Его тоже ищут.
— Нашли?
— Пока нет.
— Направь людей для сбора информации об этом самом Дресколле, — распорядился
Мейсон.
— Я это сделал, как только мне назвали его имя, — усмехнулся Дрейк.
— Поехали, Пол. Нам надо отыскать Гарри Трейдера. Сначала съездим в его контору.
Возможно, он там.
Гарри Трейдер, человек, пропахший потом и едким табаком, действительно находился
у себя в конторе, разбираясь в каких то отчетах.
Он посмотрел на двух посетителей холодными серыми глазами.
— Хотелось бы знать, какое отношение вы имеете к этому делу? — спросил он
довольно нелюбезно.
— Мы проводим расследование, — ответил Мейсон. Трейдер вытащил из кармана
замусоленного комбинезона кусок жевательного табака, отщипнул немного и отправил
в рот. Нарочито медленно он сначала убрал табак, потом закрыл перочинный нож.
Затем, лениво растягивая слова, он заговорил:
— Любой человек, задающий вопросы, проводит расследование. Это пустые слова. Вы
что, представляете интересы Прескотта?
— Нет, — ответил Мейсон, — я расследую другую сторону данного дела.
— Какую же?
— Чисто случайную.
Трейдер перекатил во рту кусок табака, осторожно сплюнул, не разжимая зубов, и
буркнул:
— Спасибо, что прямо сказали.
— Вы отвозили Паккарда в больницу? — Я.
— А из больницы его тоже вы забирали?
— Нет. Мне нужно было развезти товары. Я сдал его доктору, и все.
— Вы не знаете, когда он уехал из больницы?
— Нет.
— Знаете ли вы, насколько серьезна была его травма?
— Прекрасно знаю. Побился он, только и всего. Я проторчал в больнице до тех пор,
пока мне не сказали, что никакой опасности нет.
— Вам сказали, что у него амнезия, то есть потеря памяти?
— Вы имеете в виду, что парень был слегка не в себе?
— Как произошла авария?
Трейдер старательно пережевывал табак. При этом на его лице заходили большие
желваки, а само лицо приняло напряженно сосредоточенное выражение. Глаза
смотрели по прежнему холодно, недоброжелательно.
Часы на стене громко отщелкивали секунды. Совсем как метроном, подумал Перри
Мейсон.
— Вы не хотите отвечать на этот вопрос? — вежливо поинтересовался адвокат.
— Совершенно верно, приятель: я написал отчет своей страховой компании. Если
интересуетесь, можете обратиться туда.
— В какую именно страховую компанию? — невозмутимо спросил Мейсон.
— Это что то новое, — проворчал Трейдер.
— Послушайте. По причинам, знать которые вам совсем не обязательно, я пытаюсь
найти наиболее приемлемое решение для всех затронутых сторон. Вы нисколько не
пострадаете от того, что скажете мне правду.
— Идите договариваться с моей страховой компанией, — только повторил Трейдер.
— Но страховых компаний много. Мы не знаем, которая ваша, — напомнил Дрейк.
— Правильно, приятель. Не знаете.
— Вы должны были доставить товары по адресу, недалеко От места аварии? — спросил
Мейсон.
— В дом Прескотта?
— А какая вам разница?
— От этого зависит всего лишь, нужно ли вам было действительно заворачивать на
Четырнадцатую улицу.
— Да. Вы правы. Я должен был кое что отвезти в гараж мистера Прескотта.
— Сразу же после аварии вы при помощи еще одного человека уложили Паккарда в
кузов своей машины и отвезли в больницу. Так?
— Так.
— Кто был второй человек?
— Не знаю. Какой то парень, который вышел из этого дома.
— Из какого дома?
— Прескоттовского.
— Вы знакомы с Прескоттом?
— Да.
— Хорошо?
— Выполнял для него кое какие поручения.
— А того, другого человека вы знаете?
— Видел впервые в жизни.
— Узнали бы вы его, если бы с ним снова встретились?
— Разумеется!
— А когда выяснили, что Паккард был ранен не очень серьезно, вы уехали из
больницы и все таки доставили груз мистеру Прескотту?
— Правильно.
— Кто нибудь был дома?
— Не знаю. Мне было велено положить груз в гараж, я его туда и положил.
— От кого вы получили такие указания?
— От самого Прескотта. Он же мне вручил ключ от гаража.
— Когда?
— Спросите Прескотта.
— Когда вы возвратились, поврежденная легковая все еще стояла перед домом
мистера Прескотта?
— Да.
— Не говорил ли Паккард, где он остановился в городе, зачем вообще сюда приехал
и каковы были его ближайшие планы?
Трейдер сжал губы, пожевал, потом ловко плюнул прямо в Урну, стоящую возле
письменного стола.
— Не хотите отвечать на этот вопрос? Трейдер покачал головой:
— Мне было важно только то, что он признал свою вину Больше я ничего рассказать
не могу о нашем разговоре.
— Послушайте, Трейдер, вы не слишком то стремитесь нам помочь. Мне нужны
сведения, а если вы их нам не сообщите, то сами будете от этого только в
проигрыше.
— Я сказал все, что считал нужным сказать, — мрачно буркнул Трейдер.
Мейсон сделал знак рукой Дрейку:
— Пошли, Пол. Не будем зря терять времени.
— Куда теперь? — спросил детектив, когда они подошли к машине.
— Довези меня до моей машины, и я поеду к себе в контору. А ты тем временем
направишь своих ребят на розыски Карла Паккарда.
— Он тебе здорово нужен?
— «Здорово» — не то слово. До зарезу, если хочешь знать. Понимаешь, мы во всем
отстаем от полиции. Только здесь мы ее опередим, если быстренько найдем
Паккарда. То, что он видел в окне, может спасти жизнь невинного.
— Или, — холодно добавил Дрейк, включая зажигание, — затянет веревку вокруг шеи
одного из твоих клиентов. Ты не думал о такой возможности, Перри?
— Нет, не думал и не разрешу себе думать, — суровым тоном ответил адвокат.
