"Дело о хромой канарейке", глава 14
Перри Мейсон ходил взад и вперед по кабинету с четкостью хорошо
отрегулированного часового механизма. Изредка он бросал отрывочные указания
Делле Стрит. Но глаза его все время оставались прикованными к какой то
неподвижной точке впереди себя.
— Никак не могу разобраться в чертовой загадке… будто пытаюсь схватить в темноте
светящийся шарик, прыгающий на резинке. То сам идет тебе в руки, то отпрыгнет
прочь. Что же такого мог видеть Паккард в окошке? И Паккарда убили, этого нельзя
забывать. Лично я убежден, что Паккард был без сознания, когда машину столкнули
с обрыва. Прежде всего, это была не его машина. Чего ради Паккард стал бы
воровать машину? И потом, на руле не было найдено отпечатков пальцев, хотя
Паккард был без перчаток. Значит, машину угнал кто то другой и старательно стер
все следы с баранки. Паккард был без сознания. Машину повели в горы. Потом кто
то в перчатках встал на подножку, направил машину к обрыву и в последний момент
соскочил.
Делла Стрит постучала пальцем по столу:
— Послушайте, шеф, завтра отплывает наш пароход. Кстати, вам нужно подписать
билет. Давно пора укладывать чемоданы.
— Делла, ты знаешь не хуже меня, что мы не сможем никуда уехать, пока не спасем
Риту Свейн.
— Допустим, она виновна.
— Ты думаешь, она виновна?
— Честно говоря, шеф, я не знаю. Как то уж очень трудно представить, что она
проникла в дом, убила Вальтера Прескотта и потом попыталась представить все
таким образом, как будто во всем виновата сестра.
— А как в отношении Розалинды Прескотт?
— В ней я не так уверена. Розалинда влюблена, а влюбленная женщина способна на
все, лишь бы защитить своего возлюбленного.
— Даже до такой степени, чтобы подставить под удар родную сестру?
— Но ведь ее сестру пока еще не обвинили в убийстве. А если это все таки
случится, то она станет первой вашей клиенткой, которую обвинят в подобном
преступлении. Нет, меня нисколько не волнует данное дело: я уверена, что вы его
распутаете еще до завтрашнего дня. Лишь бы вы не занялись новым делом.
— Ну нет, как только я разделаюсь с этим делом, мы объедем весь мир.
— Вы мне обещаете не браться за новое дело?
— Обещаю торжественно и окончательно. Я не возьмусь за обычное дело. Конечно,
если вдруг подвернется какая то совершенно непонятная загадка… Ведь ты же не
захочешь, чтобы я путешествовал, все время ломая себе голову над тем, что
осталось неразрешенным.
— Почему?
— Мне поездка не доставила бы никакого удовольствия.
— Это только так кажется. Стоит только подняться на палубу, как новые интересы
вас целиком захватят, и вы…
Она не договорила, так как зазвонил телефон. Зажав трубку рукой, Делла
прошептала Мейсону:
— Фредерик Карпентер, управляющий банком «Секонд Фиделити».
Подмигнув, Мейсон сказал:
— Это неплохо. Алло, Мейсон слушает.
— Добрый день, мистер Мейсон. Говорит Фредерик Карпентер из «Секонд Фиделити
банка». Помните, вы со мной разговаривали по поводу текущего счета Вальтера
Прескотта?
— Прекрасно помню, — ответил Мейсон и подмигнул Делле.
— Я тогда посчитал, что следует подождать, пока ваша клиентка не получит
легального права. Однако, обсудив этот вопрос с нашими юридическими советниками,
мы решили, что все таки будет более разумно объединить наши усилия и не
вынуждать вас принимать меры по изъятию капитала, который…
Мейсон прервал неторопливый говорок банкира:
— Оставьте свои объяснения для других. Меня интересует общая величина его
накоплений и капиталовложений!
Карпентер откашлялся:
— Шестьдесят девять тысяч семьсот шестьдесят пять долларов и тридцать центов.
— Не могли бы вы мне рассказать, каким именно образом вносились деньги?
— Чаще всего наличными суммами от пяти до пятнадцати тысяч единовременно.
— Они сдавались лично Вальтером Прескоттом?
— Насколько мне удалось выяснить, да.
— Благодарю, — сказал Мейсон.
— И если вам в дальнейшем понадобится наша помощь, мистер Мейсон, обращайтесь
прямо ко мне.
— О’кей, — сказал Мейсон, опуская трубку на рычаг. — Сильно сомневаюсь, что мы
завтра сможем уехать, Делла.
— Почему, шеф?
— Появилось еще одно усложняющее обстоятельство, которое мы упустили из виду и
которое мы должны ликвидировать до того, как расстанемся с Лос Анджелесом.
— Почему так необходимо это ликвидировать?
— Потому что любая криминальная проблема, которая не отвечает на все вопросы, не
может являться ее решением. Теперь я понял свою ошибку: я обращал слишком много
внимания на тех людей, которых подозревает прокуратура, совершенно забыв о
жертве. А между тем, Делла, в конечном итоге успех решения любой криминальной
загадки заключается в восстановлении всех деталей жизни жертвы. Вернее сказать,
образа ее жизни. Здесь мы находим мотивировку, ну а мотивировка — разгадка
всякого убийства.
Вообще то у любого человека есть враги. Иногда это просто недруги или соперники
по бизнесу. Чаще — личные враги. Люди, которые делают печальную физиономию и
вздыхают, когда им говорят, что с человеком стряслась беда, но в душе при этом
они ликуют. Для них величайшее наслаждение — сама подготовка убийства. У
подобного человека, как правило, накапливается годами патологическая жестокость,
безрассудная решимость при полном отсутствии фантазии.
— Отсутствие фантазии?
— Не знаю уж почему, но так всегда бывает. Мне кажется, что люди, наделенные
воображением, могут себе ясно представить страдания других и потому им
сочувствуют. В то время как человек, лишенный воображения, не в состоянии
представить себя на месте других. Такие люди рассматривают жизнь только со своей
собственной колокольни. Убийцы, как правило, хитры, но не оригинальны.
Эгоистичны и упрямы в достижении поставленной перед ними задачи. Ты ведь
понимаешь, что я говорю о спонтанных убийствах, совершенных под наплывом сильных
эмоций.
— Почему вы не допускаете, что и данное убийство относится к этому типу?
— Я не могу этого допустить, потому что тогда мне пришлось бы признать, что на
курок нажала Рита Свейн. Другое дело, насколько оправдан был такой поступок.
— Будете ли вы ее защищать, если она действительно виновна?
— Все зависит от того, что ты понимаешь под словом «виновна». Я квалифицирую
преступления не всегда так же, как окружной прокурор. Для меня моральная
провокация…
— Шеф, — перебила его Делла, — может, вы лучше все таки займетесь упаковкой
своего чемодана?
— Не сейчас. Мне нужно обдумать все заново. Давай ка вместе внимательно подумаем
о личности убитого Прескотта. Кто такой этот Вальтер Прескотт? Сразу можно
сказать, что это был нелюдимый эгоист, жестокий и беспринципный. К тому же
весьма хладнокровный. То есть человек такого склада, который сам способен пойти
на убийство.
— Но убийство то совершил не он, а как раз наоборот.
— Это как раз и есть самая непонятная часть всей истории, Делла. По всем
параметрам он должен был быть преступником, а не жертвой. Конечно, это звучит
нелепо. И даже парадоксально, но убитый человек является не жертвой, а убийцей.
Если мы подойдем к делу с таких позиций, то тем самым шагнем гораздо дальше
позиции самой полиции: они никогда не додумаются до подобных дедуктивных
рассуждений.
— Да, — улыбнулась девушка, — до такого парадокса, разумеется, больше никто не
додумается.
— Итак, предположим, Вальтер Прескотт — убийца. Джексон Браун, он же Карл
Паккард, видел в окне дома Прескотта нечто, не относящееся к гибели Вальтера
Прескотта, но имеющее непосредственное отношение к убийству, совершенному самим
Вальтером Прескоттом.
— Могу дать голову на отсечение, шеф, но никто не будет рассуждать так, как
рассуждаете вы.
— Это действительно выглядит неразумно с первого взгляда, но все же во мне все
больше крепнет уверенность, что я стою на правильном пути. Понимаешь, у меня
вдруг совершенно исчезло ощущение, что я плутаю в потемках. Сделаем следующий
шаг. Поразмыслим, кто же мог быть жертвой. Если уж Вальтер Прескотт
действительно кого то убил или пытался это сделать, то это… Подожди минуточку,
Делла! Великий Боже!
Мейсон снова пустился равномерно вышагивать по кабинету. Минут через пять он
замер на месте и медленно заговорил:
— Знаешь, Делла, если мои предположения оправдаются… Кто то настойчиво постучал
в дверь.
— Открой, Делла, это Пол Дрейк. Посмотрим, с чем он явился.
Девушка оттянула задвижку на двери.
— Алло, люди! Чем заняты? — с веселой улыбкой поинтересовался детектив.
— Шеф тренируется в новом виде логики, — ответила Делла. — Это нечто
потрясающее. Сразу же разрешает тайны всех убийств и прочих преступлений.
Согласно этой новой концепции, вы, Пол, входя в комнату, должны быть человеком,
выходящим из нее.
— Не обращай на нее внимания, Пол, — засмеялся Мейсон, — она полна дорожных
сборов. Ее мысли заняты наимоднейшими купальниками, которые она собирается
надевать не ближе чем на экваторе.
— Да, да, а вы хотите, чтобы я думала и говорила только об убийстве. Трупы с
обезображенными лицами, улики, косвенные доказательства, отравленные пули,
предвзятые мнения и тому подобные прелести. Трупы, которые в действительности
оказываются убийцами, и убийцы, которые на самом деле являются трупами. Так вот,
дражайший Пол, завтра мы с шефом отправляемся в кругосветное путешествие на
«Президенте Монро». Между нами и трапом судна маячит одна Рита, которая совсем
недавно явилась сюда с хромой канарейкой и лишила шефа сил, сна и покоя. Так
вот, садитесь ка рядком и потолкуйте обо всем, чтобы убрать с нашего пути это
последнее препятствие.
Дрейк, успевший принять свою излюбленную позу в кожаном кресле, меланхолично
покачал головой и изрек:
— Именно об этом то я и пришел рассказать тебе, Перри. Все кончено, если не
считать газетного вопля. Вы с Деллой можете уезжать хоть сейчас.
— Что случилось?
— Твоя клиентка во всем созналась.
— Ты имеешь в виду Риту?
— Да.
— В чем она созналась?
— Во многом: что она поднималась наверх переодеться, что заходила в спальню
Вальтера и нашла его убитым на полу, что взяла из его кармана письмо, написанное
Дресколлом Розалинде, сожгла его в плите… После всех противоречивых показаний,
которые она давала ранее, плюс тот факт, что она удрала за пределы штата и не
согласилась добровольно возвратиться, ей обеспечен вердикт об убийстве первой
степени. Возможно, тебе удастся с большим трудом добиться для нее пожизненного
заключения. Ну, а потом садитесь на своего «Президента Монро, и счастливого
плавания!
— Откуда ты все это выкопал, Пол?
— Один из газетчиков раздобыл для меня эти новости. Через полчаса все будет уже
в газетах. Экстренным выпуском. Не переживай, Перри, у них против нее много
улик. Отпечатки ее пальцев на бумажнике Прескотта, кровавые пятна на туфлях,
обгорелые остатки письма Дресколла, которое она взяла из кармана Прескотта.
Помощник прокурора не говорил обо всех фактах, чтобы обрушиться с ними прямо во
время самого заседания.
— Призналась ли она, что убила Прескотта?
— Не знаю. По моему — нет.
— Что еще? Меня интересуют данные о мисс Розе Хендрикс.
— Черт побери, Перри, ты же заранее уверен в том, что я тебе скажу. Если ты
хочешь поймать ее с поличным, сегодня у тебя есть все шансы.
— Каким образом?
— Она улетает в Рино.
— Ты имеешь в виду Розу Хендрикс?
— Нет, не Розу Хендрикс, а Диану Морган, богатую молодую разведенную женщину,
которая живет в роскошных апартаментах в Велифонтоне.
— Ты уверен в этом?
— Да.
— О’кей, что еще?
— Что то весьма таинственное произошло с грузом, доставленным Трейдером в гараж
Прескотта. Сам Трейдер точно не помнит, что там было: два ящика и как будто
бочонок. Трейдер уверяет, что он все сложил у самого порога, как ему это было
велено.
— Не забрал ли все это помощник прокурора? Как вещественные доказательства?
— Нет. Один из репортеров по моей просьбе разнюхал обстоятельства дела и
выяснил, что прокуратура проглядела этот момент.
— Интересно знать, возвращался ли на самом деле Трейдер к дому Прескотта и
относил ли груз в гараж?
— Миссис Вейман видела, как он все это проделывал с грузом.
— А как сам Вейман? В этот момент он сам был дома?
— Да, был, но только в совершенно невменяемом состоянии.
— Ладно, Пол. Что у тебя в запасе про Розу Хендрикс?
— Ничего. Роза Хендрикс — славная девчонка, но вот Диана Морган вызывает у меня
сильные подозрения. Эта девица из молодых да ранних. И у нее имеется постоянный
источник доходов.
— Ну, а Рей не крутит романа с рыжеголовой?
— Внешне — нет. Рей — любитель общества, завсегдатай в клубах, заядлый
картежник, курильщик, весельчак. На все это ему вполне хватает официальных
доходов от фирмы «Прескотт и Рей». У меня есть кое какие интересные данные.
— Например?
— Например, завтра она ужинает с Дресколлом. Мейсон долго и молча смотрел на
него с весьма задумчивым видом.
— Послушай, Пол, что за багаж у этой дамочки?
— У Розы Хендрикс — дешевый чемодан из искусственной кожи, картонка и…
— Я говорю о ее втором варианте — Диане Морган.
— Багаж, соответствующий прекрасной квартире. Картонки для шляп, саквояжи,
чемоданы из натуральной кожи…
— Особые отметки?
— Инициалы «Д. М.». Сегодня вечером ты можешь лично в этом убедиться, Перри. Она
будет отправлять все это на аэродром для поездки в Рино.
— Ты считаешь, что она действительно собирается туда отбыть?
— Диана Морган улетит, — усмехнулся Пол Дрейк, — но ее двойник, Роза Хендрикс,
завтра будет снова на работе. Не забывай, что она ведь договорилась о встрече с
Дресколлом.
— Такого не забывают… Ты, случаем, не знаешь, когда именно она будет отправлять
багаж?
— Она велела портье подняться в ее апартаменты в десять тридцать. Грузчик к тому
времени уже будет ждать у подъезда.
— А случайно ты не знаешь, Чудо человек, не будет ли грузчиком этого грузовика
мистер Трейдер из трейдеровского бюро торговых перевозок?
Усмешка исчезла с лица детектива. Даже сквозь маску непроницаемости на лице
Дрейка можно было разглядеть, насколько он изумился. Он вскочил было из кресла,
подброшенный, как на пружине, и закричал:
— Черт побери, Перри, не знаю! Но я не успокоюсь до тех пор, пока не буду знать
этого наверняка. По моему, этим самым ты поставил недостающую точку над «i».
— Дай знать, как только ты что то выяснишь, — крикнул Мейсон, когда детектив уже
выбежал из кабинета.
Мейсон повернулся к Делле Стрит.
— Делла, что с твоим багажом?
— Практически все уже уложено.
— Меня интересуют не твои вещи, а сам багаж.
— Чемоданы и сумки?
— Да.
— Вообще то мне пришлось взять у приятельницы пару…
— У меня появилась одна интересная мыслишка. Почему бы не заставить Риту Свейн
заплатить за все твои чемоданы?
— Слушайте, шеф. Лично я твердо решилась уехать этим пароходом, и если вы
придумали нечто экстравагантное, благодаря чему я могу угодить в тюрьму, то
можете на меня не рассчитывать.
— Нет, все будет в рамках закона.
— Я знаю вас, шеф. Скажите, а внешне у вашего замечательного плана тоже вполне
законный вид?
— Ну, — без особой на этот раз уверенности протянул Мейсон, — надо признаться,
что все будет выглядеть чуточку не…
— Все ясно. Я сразу вам говорю: нет!
— Делла, не будь такой, — взмолился адвокат. — Это же пустяки. Ты поедешь в
магазин дорожных вещей, купишь себе набор самых роскошных чемоданов, картонок
для шляп и всего, что тебе заблагорассудится. После этого ты велишь пометить их
инициалами «Д. М.». Набей их чем угодно: обломками кирпича, газетами, досками,
старыми башмаками так, чтобы они приобрели соответствующий вес. Потом ты
распорядишься, чтобы грузчик отнес их в комнаты Риты Свейн на Честнат стрит. Ее
номер 388. А ты назови ему какой нибудь другой номер. Тогда носильщику придется
взять ключ у дежурного, а вещи отнести прямо в ее номер.
Зевнув, Делла сказала:
— Очень сожалею, шеф, но меня все это не интересует. Когда отойдет пароход, я
должна стоять на палубе и махать рукой кучке оставшихся, отчаянно завидующих
знакомых, которые придут торжественно проводить меня. Мне совсем не хочется
сидеть за решеткой. Нет, благодарю вас покорно!
— Тебе нет никакой необходимости сидеть там! Все совершенно законно!
— Меня арестуют?
— Они могут только задержать тебя…
— То, что меня задержат, не считается. Арестуют или нет?
— Ну, зная характер сержанта Голкомба, ни в чем нельзя быть уверенным. Ведь
сначала он черт знает что подумает.
— Так что каталажки мне все таки не избежать?
— Сержант Голкомб — человек импульсивный. Но и на него можно найти управу.
Доставай ка свою записную книжку, я тебе кое что продиктую.
— О Господи! Вижу, что, куда бы вы ни отправлялись, мне все равно придется идти
вместе с вами. Ладно, диктуйте!
— По делу Деллы Стрит. Прошение о применении предписания о предоставлении
арестованной в суд для рассмотрения законности ареста…
